Page 292 - Наше дело правое

поземка, пожала плечами не дождавшаяся добычи смерть и тоже пошла

себе…
— Юрыш, хватит глядеть, глаза проглядишь!
— Что такое?
— Гаврила Богумилович кличет. С ним поедешь. Не все Терпиле
греться…
— А я согрелся уже, — бодро объявил толмач, — как увидел, что
твереничи творят, аж в жар бросило.
Не засмеялся никто. И не ответил. Только Никеша пообещал
присмотреть за конем Георгия. Севастиец спрыгнул на лед, зашагал к
ковровому княжескому возку. На душе было пусто и странно, как в детстве
после рассказов Феофана о том, что было и закончилось не так, как
хотелось.
Леонид должен был погибнуть в битве. Он мог умереть от старости
или от кинжала убийцы, но царя прикончили лихорадка и старые раны.
Тверенич должен был говорить с Дировичами, как Ипполит
Киносурийский с элимскими царями, но согласился поклониться хану, а с

пути повернул, оставив последнее слово за Богумиловичем с его динатской
правдой. Правдой динариев, яда, шепота… Сталь в который раз уступила
золоту, а сердце — уму. Можно успокоиться тем, что время возносит
терпение и ловкость, каковых Афтанам не было отпущено. А раз так,
забыть о Леониде, о синеве Фермийского залива, Ирине, Василии и жить,
как придется.
Ты не стал первым во втором Авзоне? Стань десятым, пятым, вторым
в Третьем! Помоги сделать смешной Залесск великим, пусть он сожрет
восставшую прежде времени Тверень, подомнет остальных, а потом
покажет зубы Юртаю. Варвары больше сотни лет не добывают свежее
мясо, а сосут кровь данников. Скоро они зажиреют и передерутся, нужно
выждать и ударить в спину. Может, и случится волею князя Залесского в
роскских краях третий по счету Авзон, это солнечная Леонидия — пустая

мечта. Великую державу славой и совестью не соберешь…
— Хайре, Георгий! — Гаврила Богумилович и на этот раз не упустил
случая поупражняться в элимском. Теперь он говорил не только правильно,
но и легко. Почти как урожденный анассеополец.
— Радуйся, Государь. — Георгий так и не приучился кланяться, но
князя это не задевало. Он любил создавать правила и дозволять
исключения.
— Почему ты едешь впереди? — полюбопытствовал Богумилович,
словно и не было странной встречи. — В метель даже невоградцы