Page 306 - Наше дело правое

И понял.

— То, что собрался сделать ты. — Георгий взглянул роску в глаза, не
сомневаясь, что на сей раз угадал верно. — Выждали, когда первая волна
конницы врезалась в пеших, и заступили дорогу второй. Они погибли,
Борис Олексич. Все, кроме восьмерых.
— Пускай, — махнул рукой словно скинувший десяток лет
Олексич. — Зато помнят про них, а хоть бы и не помнили!.. Нас тут пять
сотен. Пусть и не старшая дружина, а стреножим Култая. Костьми ляжем, а
стреножим!

3

Они не успели ничего обсудить. Не успели даже вздохнуть полной
грудью, как вздыхают, когда главное сказано, а остальное — уже мелочи,
над которыми можно спорить до хрипоты. Борис Олексич блеснул
посветлевшими глазами и потянулся к валявшейся на кошмах переметной

суме, но Георгий так и не узнал, что в ней было, потому что пришел
Терпило. Любимец Болотича степенно поклонился и объявил, что великий
князь требует севастийца, да не просто требует, а с конем, доспехами и
всем добром.
— Это еще с какой радости? — начал Олексич и осекся, вызвав у
Георгия невольную ухмылку. С честными людьми всегда так. Пока рыльце
не в пушку, рыкнут хоть на князя, хоть на василевса, зато, замыслив измену,
притихают. Молчанье грозило стать красноречивым, и Георгий по-роскски
поклонился воеводе.
— Прости, Борис Олексич, если что не так. Удачи тебе.
— И ты прости, — прогудел воевода, зыркая на толмача. — Я на тебя
взавтрева рассчитывал, ну да Господу… да князю виднее. Сдюжим.
— Не держи обиды, Борис Олексич, — растекся медовой лужей

Терпило, — про поединщиков сам Култай спрашивал. Любо ему, что в его
войске не только саптары да роски, хочет то всем показать, а уж Юрию
нашему сам Господь велел удалью похвастать. Гаврила Богумилович утром
опять печаловался, что друг наш дорогой молод слишком, а то быть бы ему
в старшей дружине. Ну да года — дело наживное…
Слушать, как Терпило сулит Георгию Афтану место при Залесском
князьке, было смешно, хотя откуда толмачу знать то, чего даже Болотич не
унюхал, хоть и хитер, как сотня змей. Култай, тот не царедворец и не
дипломат, вряд ли сам додумался иноземцами перед Тверенью трясти, надо