Page 100 - "Двадцать дней без войны"

Двадцать дней без войны

В только что простившейся с ним женщине было что-то самоотверженное, какое-то
упорное стремление взять все самое трудное на себя и поменьше оставить на долю другого.
И он испытывал чувство щемящей благодарности к ней, смешанное с недоумением и
страхом: как это так, не увидеть ее больше? Что за нелепость!
— А где Нина? — спросил Вячеслав Викторович, увидевший, что Лопатин подходит
один.
— Ушла.
— Вот за это люблю, — сказал Вячеслав Викторович. — Это настоящая женщина.
Пришла, забрала его от нас, увела на расстояние пистолетного выстрела, сказала ему все,
что хотела, вернула его нам, а сама ушла. Как и не было! Молодец.
Да, по крайней мере по внешности так все оно и было. Сегодня рано утром, когда он
уходил из ее дома, еще раз повторила ему, что придет проводить его, будет у вагона за
четверть часа до отхода. И ровно за четверть часа пришла и, поздоровавшись с
провожавшими мужчинами, взяла его за руку и увела с собой, а теперь вернула.
Режиссер стоял и
улыбался тому, что говорил
Вячеслав, а тот смотрел на
Лопатина своими добрыми,
ничего не спрашивавшими
глазами. Так ничего и не
спросил, ни у себя дома, пока
собирали вещи, никогда
ехали сюда, ни здесь, когда
приехали первыми и стояли у
вагона вдвоем. И даже
теперь, молчаливо, глазами,
не спрашивает: "Ну, как все у
вас было? " И спасибо за это, Лопатин прощается с Ниной
потому что не хочется
отвечать ни вслух, ни молча, Прощание Лопатина с Ниной
никак!
— Все, что мы с вами перемарали, — сказал режиссер, — сегодня и завтра сам
продиктую машинистке: без меня не разберет.
И пошлю вам одну машинописную копию в Москву.
— На редакцию.
— На редакцию. Только не пугайтесь, когда будете переворачивать страницы. На
студии чистой бумаги нет; печатаем на оборотной стороне старых монтажных листов. С
одной стороны будет наш с вами сценарий, а с другой — какие-нибудь "Дети капитана
Гранта", так что не спутайте! Помогли вы здорово, а что у вас больше нет ни одного дня —
к лучшему. Признаться, люблю, когда автор — занятой человек и не сидит над душой.
Поедете на фронт, будете там свое дело делать, а я здесь — свое. На свой ответ и на свою
голову!
— Только смотрите: насчет противогазов, касок и прочих букв устава вашему
военному консультанту больше не поддавайтесь.
— Теперь не поддамся, — сказал режиссер. И обнял Лопатина. — Вам пора, уже
зеленый. . .
Лопатин обнялся с ним и обернулся к Вячеславу.
— Иди, стань на первую ступеньку, — сказал Вячеслав. — А то тронется. . .
Лопатин поднялся на первую ступеньку и, держась за поручень, видел теперь лицо
Вячеслава, глядя сверху вниз, а не снизу вверх, как обычно.

100