Page 125 - "Двадцать дней без войны"

Глава семнадцатая

Михаил Тарнелович с женой жили через три дома, и, простившись с ними,
Виссарион пошел дальше провожать Лопатина.
— А у тебя есть ночной пропуск? — спросил Лопатин.
— Есть, — сказал Виссарион. — Я же теперь служащий, могут вызвать в любую
минуту. — И, пройдя несколько шагов, спросил: — Как думаешь, попадешь к нам в
Тбилиси, когда будешь возвращаться с фронта?
— Навряд ли. Если дела пойдут хорошо, скорей всего полечу в Москву прямо оттуда,
где окажусь. И так вышло целое кругосветное путешествие. Даже опоздал к началу
наступления. Ответь мне, Тамара верит в бога?
Виссарион ответил не сразу. Несколько шагов шел молча, потом сказал:
— Не говорил с ней об этом. Но думаю, сейчас верит. Раньте не верила, а сейчас
верит. Как и многие. Иногда и самому хотелось бы верить. И жаль, что не можешь, —
добавил он, снова помолчав.
"Да, это верно, — подумал Лопатин. — Иногда жаль, что не можешь. Несколько раз
за войну было жаль, когда думал, что уже не выберешься и не увидишь с того света, как все
будет дальше".
— Выезжаешь в восемь? — спросил Виссарион, когда они ужо дошли до редакции
и остановились у подъезда.
— В восемь.
— Правильно, лучше не задерживаться. Как там со снегом на Крестовом перевале?
— Говорили, что лежит, но машины идут. Чистят и пробиваются.
Они молча обнялись. И Виссарион уже после этого еще на секунду задержался —
кажется, хотел сказать про сына, чтоб постарался увидеть его! Наверно, так. Хотел, но не
сказал, повернулся и пошел.

125