Page 115 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

резко-очерченными тенями на сияющих лунным светом мел­
ких камнях дорожки. Как реально, как подробно до мело­
чей и как волшебно-невероятно! Ибо эта ночь и сказочно­
невероятна и превозмогающе-реальна в своем великолепии.
Полный месяц стоял над домом за нами, так что его не видно
было, и половина тени крыши, столбов и полотна террасы наискось
лежала на песчаной дорожке и газонном круге. Остальное все было
светло и облито серебром росы и месячного света. Широкая цветочная
дорожка, по которой с одного края косо ложились теки георгин и
подпорок, вся ^светлая и холодная, блестя неровным щебнем, уходила
в туман и в даль. В аллеях тень и свет сливались так, что аллеи ка­
зались не деревьями и дорожками, а прозрачными, колыхающимися
и дрожащими домами».
«Коцда я смотрела вперед, пю аллее, по которой мы шли, мне все
казалось, что тут дальше нельзя было идти, что там кончился мир
возможного, что это навсегда должно быть заковано в своей красоте.
Но мы подвигались, и волшебная стена красоты раздвигалась, впус­
кала нас, и там тоже, казалось, был наш знакомый сад, деревья до­
рожки, сухие листья ... Но с каждым шагом сзади нас и спереди сно­
ва замыкалась волшебная стена, и я переставала верить в то, что еще
можно идти дальше, переставала верить во все, что было. . . »
Эта насыщенность красотой, это опьянение красотой
здесь на лоне деревни так характерны для всего творческого
процесса Толстого, особенно в первую половину его жизни
и творчества. Вспомним письма 30-тилетнего Толстого вес­
ной 1858 года из Ясной Поляны к его двоюродной тете и дру­
гу, графине Александре Андреевне Толстой. Еще апрель, на­
дежда и ожидания разлиты повсюду.
«Бабушка! Весна! ... Отлично жить на свете хорошим людям;
даже и таким, как я хорошо бывает. В приводе, в воздухе, во .всем —
надежда, будущность и прелестная будущность ... Иногда ошибаешь­
ся и думаешь, что не одну природу ждет будущность и счастье, а тебя
тоже, и хорошо бывает... Я очень хорошо знаю, когда обсужу здраво,
что я — старая, промерзлая и еще под соусом сваренная картофелина;
но весна так действует на меня, что я иногда застаю себя в полном
разгаре мечтаний о том, что я — растение, которое распустилось вот
только теперь, вместе с другими, и станет спокойно, просто и радостно
расти на свете Божьем ... Дайте место необыкновенному цветку, ко­
торый надувает почки и вырастает вместе с весной.»

112