Page 181 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

акой народной душе! Недаром романтигсески-вольнолюбивые
«■паломничества » («рШ^шпабез») байроновекого Чайльд Га­
рольда с его тоской по неясному, далекому идеалу и гго утра­
ченному величию и красота прошлого, по какой-то таинствен­
ной «родине души», которую он ищет в развалинах Греции,
Рима («О Rome, ту city! Country of the Soul») — недаром они
нашли такой отклик в русской культурной и литературной
цреде Александровской эпохи, в душе молодого Пушкина, а
позднее и мальчика Лермонтова. А цитированные нами уж е
письма из Италии Гоголя, а тоска по Италии того же Пушки­
на, а восторженные стихи Баратынского при приближении
его на корабле к итальянским берегам:
Вижу богиню. Жребий златой
Емлет она из лазоревой урны:
Завтра увижу я башни Ливурны,
Завтра увижу Элизий земной.

Или мечта юноши-поэта Веневитинова, и исполненные уми­
ленной любви слова этого русского странника по Европе,
русского «всеевропейца», Версилова в «Подростке» Достоев­
ского о (священных камнях Европы, или, например, уже в
«Письмах русского путешественника» Карамзина это наив­
но-восторженное припадание к швейцарской земле, или та­
кие же простодушные восторги на берегах Рейна — всё это
та же подлинная русская «романтическая» тоска, обращен­
ная только не на Восток, а на Запад и его святыни.

2.

Просторы не только манили в глубь горизонтов, не толь­
ко порождали романтические странствия по Западу, религи­
озные странничества по лицу Русской земли, бродяжниче­
ство, скитальчество, искание, и открытие новых земель
«эемлепроходами» в глубинах русского Востока, — просторы
эти также сильнейшим образом повлияли на всю психологи­
ческую структуру народа.
Избитым, но тем не менее справедливым, является ука­
зания на связь этих просторов, как географического заднего
фона, с «широкостью», «размашистостью», великодушием и
немелочностью, но часто и безудержностью, расплывчато­

178