Page 247 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

— «Вынесите эту гадину! Да чтобы никто не пикнул ,если не
хочегг того же.»
Так то они и ушли, а «худой-то ум» еще пуще не помнит себя от
страха. Атаман-то остался один, да как бросится пред «дураком» на
нолени, да схваггигг худые ноженьки... да и почал целовать их, а
сам пасе в землю кланяется, слезами-то обливается, да и. говорит:
— «Как вошел я в избу, они-то не слыхали, а я гляжу на них:
л!ица-то у них, что у зверей люггых; взглянул на тебя — душа-то и
дрогнула: словно маменька' моя родимая стит, в углу прижавшись;
такое же бледное, худенькое, сморщенное личико, как видел ее в
последний раз. Так я и оцепенел и задрожал, и не вспомнил себя, и
дал бы себя лучше на части растерзать, чем позволил бы коснуться
до тебя.»
... Тут жалостный разбойник взял меня за руки, посадил на
скамью, давай скидывать с меня грязные сапогм да мокрые чулки;
вытер мне ноги полотенцем, вытащил теплые у себя чулки, да надел
на меня, и сапоги тоже сухие, а сам все слезно приговаривает: «Не
стою я, злодей, такой радости. Словно маменька моя воскресла, да
позволяет себе служить. Ах, бедная, как ты перепугалась! И зубы-то
стиснула, 'словно мертвая. Эко горе! Чайку-то нет обогреть тебя. Ну,
вот я тебе лекарствица дам.»
И влил мне в рот чего-то горького из бутылки. Потом разостлал
сенца, да уложил меня; снял с меня полушубок, да прикрыл, а сам
все говорит: «Не бойся ничего, моя .родимая, никому в обиду не дам,
сам буду тебя оберегать, ©сю ноченьку глаз не сомкну; ты спи себе
спокойно, словно в родной избе, а я все буду смотреть на тебя, да ра­
доваться, чзто привел Бог послужить тебе. А ты прости меня вместо
матери.»
Н а другое утро атаман разбудил старушку, пока еще другие
разбойники спали, и вывел ее из лесу.
«Прости, говорит, а сам в ноли мне, так и плачет и ноги целует:
— проспи меня за все мои окаянства, помолись Господу за меня греш­
ного. Не смею просить, чтобы благословила ты меня.»
И таково мне стало жалостно, что я бросилась к нему на шею, да
так и зарыдала. И долго мы остались так обнявшись да рыдаючи.»
Она убеждает его покаяться и принести повинную, он
отвечает ей, что это уж е невозможно. Но эта встреча со ста­
рушкой, напомнившей ему его мать, не прошла для атамана
бесследно. Она его глубоко потрясла. Вскоре после этой
встречи
«В городе, говорят,» — так заканчивает «вой наивный рассказ
старушка, — «и господа-то все перепужались, как увидели разбой-

244