Page 426 - Наше дело правое

Но однажды он увидел на набережной человека в дорогом мятом

плаще. Так не носят дорогие плащи, а уж франтов на набережной Коколия
повидал немало.
Человек в дорогом мятом плаще шел прямо в пароходство, открыл
дверь и обернулся, покидая пространство улицы. Приезжий обернулся,
будто запоминая прохожих поименно и составляя специальный список.
В этот момент Коколия узнал приезжего. Это был спутник Академика,
почти не изменившийся с тех пор Фетин — только от брови к уху шел у
гостя безобразный белый шрам.
Фетин действительно искал бывшего старлея. Когда тот, прижимая к
груди остро и безумно для несытного года пахнущий лаваш, поднялся по
лестнице в свой кабинет, Фетин уже сидел там.

Дело у Коколии, как и прежде, было одно — подчиняться. Оттого он
быстро собрался, вернее, не стал собираться вовсе.
Он не стал заходить в свое одинокое жилище, а только взял из
рундучка в углу смену белья и сунул ее в кирзовый портфель вместе с

лавашом.
Вот он уже ехал с Фетиным в аэропорт.
Его спутник нервничал — отчего-то Фетина злило, что бывший
старший лейтенант не спрашивает его ни о чем. А Коколия только
медленно отламывал кусочки лаваша и совал их за щеку.
Самолет приземлился на пустом военном аэродроме под Москвой.
Там, в домике на отшибе, у самой запретной зоны Коколия вновь увидел
Академика.
Тот был бодр, именно бодрым стариком он вкатился в комнату —
таких стариков Коколия видел только в горах. Только вот рот у Академика
сиял теперь золотом. Но все же и для него военные годы не прошли даром:
Академик совершенно поседел — в тех местах за ушами, где еще
сохранились волосы.

Коколия обратил внимание, что Академик стал по-настоящему главнее
Фетина — теперь золотозубый старик только говорил что-то тихо, а Фетин
уже бежал куда-то, как школьник.
Вот Академик бросил слово, и, откуда ни возьмись, будто из
волшебного ларца, появились на бывшем старшем лейтенанте унты и
кожаная куртка, вот он уже летел в гулком самолете, и винты пели
нескончаемую песню: «Не зарекайся, Серго, ты вернешься туда, куда
должен вернуться, вернешься, даже если сам этого не захочешь».
На северном аэродроме, рядом с океаном, он увидел странного