Page 232 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

сторон огромно. Недаром Достоевский прежде всего прослыл
великим психологом, психологом душевно-болезненных яв­
лений. Михайловский называет его «жестоким талантом».
Через призму болезненно-истерического психологизма был
Достоевский воспринимаем и в разных крикливо-эстетичес-
ких литературных салонах Запада, полных снобистической
извращенности, и в среде русских «оргиастов» и символи­
стов и их проповедью кликушества и болезненного сладо­
страстия. Великим психологом, особенно изображателем низ­
ких, темных сторон, болезненных явлений душевной жизни,
был признан он — как мы видели — уж е при жизни. Но сам
Достоевский не признавал таких определений внутренней-
шей сути своего таланта и своего творчества и сердился на
них. «Меня называют психологом. Но я не психолог, я — ре­
алист, но только в глубоком значении этого слова». Здесь
сам Достоевский дает ключ к своему творчеству, к характе­
ру своего гения. Он — реалист, изображающий духовные
реальности, духовные глубины жизни, то, что там, по ту
сторону внешних проявлений душевной жизни. А в этих
глубинах ведется искони борьба между Светом и Тьмой,
между Богом и Диаволом. И касается это равно как отдель­
ной, индивидуальной души, так и духовной жизни, духовной
судьбы целого народа.
Отличительная черта гения Достоевского — его огром­
ное духовное мужество, его огромная духовная напряжен­
ность и динамичность. Эта глубинность его созерцания, эта
мужественная напряженность его духа уравновешивает,
нейтрализует, обезвреживает всю болезненность, взвинчен­
ность, всю кликушескую, иногда сладострастно окрашенную,
иногда извращенную неупавновешенность многих из изобра­
жаемых им психических состояний. Более того, он виртуоз­
но, гениально пользуется ими для своих творческих целей;
они, эти болезненные, взвинченные душевные состояния,
ему особенно нужны, как особенно подходящие ему краски
на его палитре. Они — тот душевный материал, в который
он облекает созерцаемые им факты духовной реальности
или, вернее, эту борьбу в плане духа. Для этой напряженной
борьбы в плане жизни духа, для этого страстного созерцания
последних, основоположных проблем и тайн жизни, психи­
ческая взбудораженность является часто самым подходя­
щим и послушным одеянием. И это осуществленно у Досто­
евского с гениальной силой и гениальной убедительностью.
Он — мастер, он — творческий гений и вместе с тем мысли­

229